Слепая любовь - Страница 44

— Чего ты боишься, глупая? Разве этого надо бояться? Радоваться надо!

— Дана, пойми... У меня в жизни столько всего было, что я уже не могу поверить... Не могу тебе объяснить... Я боюсь, что это будет очередной эпизод. Очередная страница, приключение... Я этого не хочу. Не хочу, чтобы все было как всегда.

— И не будет! С чего ты взяла? Полька, да ведь он тоже по тебе с ума сходит! Неужели ты не видишь! — Возмущение в голосе Данки было искренним. — Я, слепая, и то заметила!

— Правда?

— Говорю тебе, он из-за тебя приходит! К тебе, а не ко мне!

— А почему же... Почему же тогда молчит? Не говорит ничего, даже не намекает? — снова засомневалась Полина.

— Да потому, что ты слишком колючая. Не пойму, что с тобой происходит. Ты же обычно мурлыкаешь, как кошка, а с ним...

— Знаю, знаю, — подхватила Полина, — сама не пойму, что со мной творится. Жду его целый день, он приходит, и я тут же как будто ледяным панцирем покрываюсь, хотя внутри — горю... Ой, Данка, как здорово, что я тебе наконец все рассказала! У меня прямо камень с души упал.

— А почему молчала? Я все-таки не пойму.

— Не знаю... Да я сама себе признаться боялась. И что теперь делать?

— Да ничего не надо делать. Все придет само. Вот увидишь. Поверь мне, я умею чувствовать людей. Не за горами твое счастье.

На следующий день Артем появился намного раньше обычного. Позвонил в дверь — настойчиво, несколько раз без перерыва. Полина тревожно взметнула брови — кто это может быть? А он влетел в комнату как ошпаренный.

— Данка! Где твои документы? У тебя есть документы?

— Естественно, у меня есть документы. А что, собственно, случилось?

— Случилось то, что тебе срочно нужно оформлять заграничный паспорт. Мы едем в Штаты снимать клип.

— Мы едем в Штаты снимать клип, — механически повторила она, словно не поняв смысла фразы. — Какой клип, в какие Штаты? Артем, ты вообще о чем?

— Мы едем в Штаты снимать клип. На фоне статуи Свободы. Этот клип мне заказали сегодня, с финансированием — никаких проблем. Ты будешь в главной роли. Нужно только оформить документы.

— Нужно еще меня спросить, — буркнула она слегка раздраженно, не понимая причины своего раздражения, — казалось бы, радоваться надо...

— Радоваться надо — Америку увидишь, а ты бурчишь, — растерялся Артем.

— Ничего я не увижу. Не забывай, что мне этого не дано. Если только услышать или понюхать.

— Прости. Да что с тобой? Откуда такая агрессия? Ты что, не согласна?

— Не знаю... Не знаю, Артем, я ничего не понимаю, дай мне прийти в себя.

— Приходи, — охотно согласился он, — только послушай... Без тебя я его не представляю. Именно ты должна в нем сниматься, Данка... Я не могу тебя заменить.

Он посидел еще с полчаса, тревожно посматривая на Данку, которая не принимала никакого участия в их с Полиной разговоре. Она сидела у окна, нервно перебирая и спутывая длинные пряди влажных волос.

— Мне страшно, Полька, — шептала она подруге. — Как я туда поеду? Без тебя...

— Перестань, это не важно. Артем же будет рядом, ты ведь знаешь, он надежный.

— И все равно — страшно.

— Почему?

— Не знаю...

— Все ты знаешь! Данка, — Полина отстранилась, встала, несколько раз прошлась по комнате, передвинула зачем-то горшки с цветами на подоконнике, — хватит нам с тобой друг с другом в прятки играть. Ну скажи, что тебя мучает!

— Да ты сама знаешь... Андрей.

— А что — Андрей?

— Он ведь там живет.

— Да не смеши, родная. Он живет в Нью-Йорке, а статуя Свободы...

— Там же. Там же, Полина. Ты разве этого не знала?..

— Не знала... Я думала, в Вашингтоне. Да это не важно. Послушай, Нью-Йорк — мегаполис, огромный город! Тысячи, миллионы людей, больше, чем в Москве! Представляешь? Не встретишь ты его, не бойся.

— А я — боюсь.

— Чего?

— Того, что не встречу. Вдруг я его не встречу, Полина? — И она рухнула на диван, обессиленная, скомкала в руке край подушки и разрыдалась.

Больше к этому разговору не возвращались. Полина прекрасно знала, что у Данки — один шанс на миллион, поэтому не могла ничем ее утешить, не могла обнадежить. Данка дала, свое согласие на отъезд только ради Артема. Документы были оформлены в максимально короткий срок — оставалось дождаться, пока вся съемочная группа и аппаратура будут подготовлены. Эти дни она жила как во сне. Так и не затянувшаяся рана снова начала кровоточить, ни дня, ни ночи не проходило без мучительных воспоминаний. Надежда, загораясь, тлела, и она в который раз говорила себе, что в одну реку нельзя войти дважды. То, что было, — уже было. Теперь у него другая жизнь, возможно, ребенок... То вдруг все ее существо начинало бунтовать, ей казалось, что все эти долгие месяцы она шла к тому, чтобы этот день наконец настал, что судьба наконец сжалилась над ней, подарив ей шанс снова обрести любимого человека. И тут же вспоминались слова Полины: Нью-Йорк — мегаполис, тысячи, миллионы людей — не бойся, ты его не встретишь... Не встретишь. Конечно же, ей глупо надеяться на то, что она его встретит. Но она не могла ничего поделать со своей глупой надеждой, она вдруг стала слабой. С каждым днем становилось все тяжелее — к дню отъезда она так вымотала себя, что ею овладело полное равнодушие.

День этот был каким-то суматошным. Полина суетилась, нервничала, Артем легонько обнимал ее и шептал, что скоро вернется, — Данка, отгородившись ото всех стеной своего страха, не успела заметить, как Артем и Полина наконец стали близки. На улице стояла страшная жара, ветер был горячим. Полина долго и старательно собирала Данкины вещи, долго не могла найти в шкафу ее любимую заколку для волос, отчаялась, расплакалась... А к середине дня, как раз ко времени отъезда, у нее от волнения так разболелась голова, что она даже не смогла поехать в аэропорт, чтобы проводить их. Они распрощались, присев на дорожку. Полина чмокнула подругу в подставленную щеку, ощутив тут же на своей щеке холодок ее сомкнутых губ.